1

Старая боевая машина стояла на деревенской площади, бесполезные орудия были бесцельно направлены на пыльную улицу. Буйные заросли сорняков высотой со взрослого человека окружали ее со всех сторон, пробиваясь сквозь отверстия в траках гусениц; виноградные лозы упорно ползли вверх по заржавевшим и покрытым птичьим пометом бокам. Ряд поблекших от времени, покрытых эмалью боевых орденов тускло блестел на носу машины под лучами заходящего солнца.
Неподалеку вольно расположилась группа мужчин. Они были одеты в грубые рабочие одежды и башмаки, ладони – большие и мозолистые, а лица – обветренные. Люди передавали по кругу кувшин, делая по очереди большие глотки. Закончился длинный трудовой день, и рабочие отдыхали.
– Эй, мы забыли про старину Бобби, – сказал один. Он подошел к машине и плеснул немного чистого виски в черное от копоти дуло орудия, косо торчавшее вниз. Остальные засмеялись.
– Как поживаешь, Бобби? – поинтересовался рабочий.
Глубоко внутри машины раздался тихий стрекот.
– Спасибо, неплохо, – донесся скрипучий шепот из решетки под турелью.
– Бобби, ты смотришь в оба? – спросил другой.
– Все спокойно, – ответила машина нелепым голосом – словно чирикающий, как птица, динозавр.
– Бобби, а тебе никогда не надоедает стоять здесь?
– Черт, Бобби не может это надоесть, – сказал мужчина с кувшином. – Он ведь делает свое дело, старина Бобби.
– Эй, Бобби, а что ты за малый? – крикнул полный рабочий с мутными глазами.
– Я славный малый, – послушно ответил Бобби.
– Точно, Бобби – славный малый. – Мужчина с кувшином потянулся, чтобы похлопать машину по потемневшей от времени хромовой броне. – Бобби оберегает нас.
Головы дружно повернулись, когда с противоположной стороны площади донесся звук – отдаленные завывания турбокара, едущего по лесной дороге.
– Хм! Сегодня почты быть не должно, – удивился один рабочий. Остальные молча следили, как небольшой пыльный автомобиль на воздушной подушке выбирается из глубокой тени леса на залитую желтым светом улицу. Турбокар медленно въехал на площадь, свернул налево и остановился у тротуара возле рифленого металлического фасада с витриной и надписью: «Продовольственная Компания Блаувельта». Колпак кабины с треском открылся, и из турбокара вышел мужчина среднего роста, одетый в обычный черный комбинезон, какие часто носят в городах. Он внимательно осмотрел здание, улицу, повернулся и взглянул через площадь на работяг. А потом неторопливо направился к ним.
– Который из вас Блаувельт? – спросил он, когда подошел к отдыхающим. Слова произносил медленно и холодно, но взгляд его быстро и цепко пробежался по лицам.
Крупный, довольно молодой мужчина с квадратным лицом и выгоревшими волосами вздернул подбородок.
– Ну я, – сказал он. – А кто вы такой, мистер?
– Меня зовут Крив. Я офицер по ликвидации из Комиссии по Военному Имуществу.
Мужчина взглянул на огромную машину.
– Боло Изумительный, Марк XXV, – сказал офицер и, окинув быстрым взглядом лица работяг, уставился на Блаувельта. – Мы получили донесение, что здесь находится действующий Боло. Хотел бы я знать, вы понимаете, с чем играетесь?
– Черт побери, это же всего лишь Бобби! – воскликнул один из мужчин.
– Он наш деревенский талисман, – добавил другой.
– Эта машина легко может стереть с лица земли ваш городишко, – заявил Крив. – А в придачу – еще и добрый кусок джунглей.
Блаувельт ухмыльнулся, морщинки вокруг глаз придавали ему озорной вид.
– Не стоит так тревожиться, мистер Крив, – заявил он. – Бобби сов??ршенно безвреден…
– Боло никогда не бывает безвреден, мистер Блаувельт! Боло – это боевые машины, вот они что!
Блаувельт неторопливо подошел к машине и легко пнул заржавевший гусеничный трак.
– Загородная прогулка по этим джунглям продолжительностью в восемьдесят пять лет довольно‑таки плохо влияет на механизмы, Крив. Живица и прочие растительные штучки разъедают хромовый сплав, словно он сахарный. Дожди – чистая кислота, они пожирают оборудование почти с той же скоростью, с какой нам удается доставлять его сюда. Бобби еще может немного говорить, но на большее уже не способен.
– Да, Боло наверняка обветшал, вот почему он опасен. Все что угодно может заставить сработать рефлексы боевых контуров. Ну а теперь, если вы все уберетесь отсюда, я позабочусь о Боло.
– Для человека, только что попавшего в город, вы слишком торопитесь, – нахмурившись, заметил Блаувельт. – Так что вы собираетесь сделать с Бобби?
– При помощи наведенной вибрации я нейтрализую то, что осталось от компьютерного центра Боло. Не волнуйтесь, это неопасно…
– Эй, – выпалил кто‑то из задних рядов. – Значит, он никогда больше не сможет с нами разговаривать?
– Именно так, – ответил Крив. – А кроме того, не сможет в вас стрелять.
– Ишь какой прыткий! – вмешался Блаувельт. – Ты в компании Бобби не обедаешь, а мы – каждый день. Нам он нравится таким, какой есть.
Остальные работяги подошли ближе, заключив Крива в круг, от которого веяло угрозой и недоброжелательством.
– Вы что, идиот? – воскликнул офицер. – Не понимаете, что оставит от вашего городка залп из Большой Континентальной Установки?
Блаувельт фыркнул и достал длинную сигару из кармана жилета. Он понюхал ее и попросил:
– Ну ладно, Бобби. Дай мне прикурить!
Из глубин огромного чрева машины донеслись глухой лязг и резкий щелчок. Из покрытого копотью ствола орудия высунулся длинный язык бледного пламени. Блаувельт быстро подскочил к нему и запыхтел, раскуривая сигару. Зрители весело загигикали.
– Бобби делает только то, что ему сказано. И больше ничего, – заявил Блаувельт. – Да к тому же и не ахти как делает.
Он широко улыбнулся, блеснули белые зубы.
Крив отвернул лацкан куртки – сверкнул небольшой, хорошо отполированный значок.
– Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы мешать офицеру Сообщества выполнять свои обязанности? – поинтересовался он.
– Не торопись, Крив. – Узколицый темноволосый человек вылез вперед. – Бобби вне твоей компетенции. Я кое‑что слышал об офицерах по ликвидации. Вы разыскиваете старые полевые склады боеприпасов, бесхозное военное имущество и тому подобные штучки. Но Бобби не бесхозный. Он – собственность нашего городка. И наш уже почти тридцать лет.
– Чушь! Это боевая машина, собственность Космических Вооруж…
Блаувельт криво улыбнулся:
– Угу‑угу. У нас есть права владеть трофейным имуществом. Права на Бобби мы не оформляли, но, если потребуется, мы можем все по‑быстрому сделать. И совершенно официально. Я – местный мэр и, кроме того, губернатор округа.
– Эта штука несет угрозу каждому человеку вашего поселения! – раздраженно набросился на людей Крив. – Моя задача – предотвратить трагедию…
– Забудь о Бобби, – оборвал его Блаувельт. Он махнул рукой в сторону джунглей, стеной стоящих позади возделанных полей. – Вон тебе сто миллионов квадратных миль девственной территории. Там ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Я даже поставлю тебе продовольствие. Но только убери свои лапы от нашего талисмана, понял?
Крив взглянул на него, потом на остальных.
– Вы идиоты! – заявил он. – Вы все идиоты!
Он повернулся и решительно пошел прочь.

2

В комнате, которую он снял в городском пансионе для одиноких, Крив открыл свой чемоданчик и вытащил из него небольшой серый пластиковый футляр. Трое детей хозяина пансиона, заглядывавших в полуоткрытую дверь, проскользнули в комнату и подошли ближе.
– Ух ты, это настоящее межзвездное радио? – спросил старший – тощий двенадцатилетний паренек с длинной шеей.
– Нет, – резко ответил Крив. Мальчик покраснел и понурил голову.
– Это командный передатчик, – смягчившись, объяснил офицер. – Он сделан, чтобы переговариваться с боевыми машинами, отдавать им приказы. Боевые машины отзываются только на специальный сигнал, посланный по особой волне. Командный передатчик посылает этот сигнал. – Он щелкнул выключателем – загорелась сигнальная лампочка.
– Вы говорите о такой машине, как Бобби? – спросил мальчик.
– О таком, какой раньше бывал Бобби. – Крив выключил передатчик и отложил его в сторону.
– Бобби – важная шишка! – заявил мальчик поменьше. – Он рассказывает нам истории о том, что делал на войне!
– У него есть награды, – сказал старший мальчик. – А вы были на войне, мистер?
– Я не настолько стар.
– А Бобби старый, он старше дедушки.
– Ребятки, топали бы вы отсюда, – сказал Крив. – Мне нужно…
Не договорив, он насторожился и прислушался. С улицы донеслись вопли, кто‑то выкрикивал его имя.
Крив растолкал детишек, быстро пробежал через холл и выскочил на улицу. Он скорее почувствовал, чем услышал медленные тяжелые шлепки, пронзительный скрип и глухое клацанье металла…
С площади к Криву бежал краснолицый человек.
– Это Бобби! – закричал краснолицый. – Он движется. Черт тебя раздери, Крив! Что ты сделал с ним?
Крив проскользнул мимо и бросился к площади. В конце улицы появился Боло, который тяжеловесно продвигался вперед, волоча за собой вырванные с корнем сорняки и виноград.
– Он направляется прямо к складу Спивака! – завопил кто‑то.
– Бобби! Остановись!
Крив увидел Блаувельта, бегущего следом за машиной.
Когда Крив добрался до площади, огромная машина, громыхая, еще продвинулась вперед и чуть свернула влево, пройдя всего в нескольких дюймах от угла дома. Раздробив на мелкие кусочки дощатый настил тротуара, Боло въехал во двор склада.
Грубо обрезанные бревна, сложенные в штабель, рухнули и рассыпались по пыльной земле. Боло раздавил дощатый забор и тяжело зашлепал своими гусеницами по возделанному полю.
Блаувельт резко обернулся к Криву:
– Будь ты проклят, Крив! Это твоих рук дело. Прежде у нас никогда не бывало неприятностей…
– Выбросьте из головы! У вас есть вездеход?
– Мы… – Блаувельт не договорил. – Ну и что, даже если и есть?
– Я могу остановить Боло, но для этого должен приблизиться к нему. Еще пара минут, и он скроется в джунглях. А там мой турбокар не пройдет.
– Пусть Бобби идет себе, – сказал какой‑то запыхавшийся от бега мужчина. – За городом он не сможет причинить нам вреда.
– Ну кто бы мог подумать! – вмешался другой мужчина. – Стоял здесь спокойно все эти годы – и на тебе! Кто бы мог подумать, что он вообще способен двигаться…
– У вашего так называемого талисмана, возможно, в запасе есть еще много сюрпризов, – резко оборвал его разглагольствования Крив. – Дайте мне машину, быстро! Блаувельт, это – официальное требование!
Воцарившуюся после его слов тишину нарушил лишь отдаленный грохот падающих деревьев: Боло добрался уже до опушки леса. Стофутовые великаны под напором Боло ломались как спички.
– Пусть уходит, – сказал Блаувельт. – Я согласен со Стинци. – Бобби не сможет нам навредить.
– А что, если он повернет обратно?
– Черт, – пробормотал кто‑то. – Старина Бобби нам вреда причинять не станет…
– Машину! – прорычал Крив. – Вы зря тратите время.
Блаувельт нахмурился:
– Ладно. Но ты и пальцем не пошевелишь, если только не будет похоже на то, что он собирается повернуть и возвратиться в город, ясно?
– Поехали.
Блаувельт бегом провел его до деревенского гаража.

3

Боло оставлял за собой след в виде просеки шириной в двадцать пять футов, проложенной сквозь девственные джунгли. Там, где меж беспорядочных куч обломанных ветвей проглядывала черная глина, виднелись отпечатки гусениц глубиной в восемнадцать дюймов.
– Движется со скоростью почти двадцать миль в час, мы так быстро ехать не можем, – сказал Крив. – Если Боло сохранит нынешний курс, то, описав круг, вернется в ваш город часов этак через пять.
– Он свернет, – буркнул Блаувельт.
– Возможно. Но мы не имеем права рисковать. Блаувельт, установите курс двести семьдесят градусов. Мы попытаемся перехватить Боло, срезав угол.
Блаувельт, не проронив ни слова, повернул вездеход. Машина въехала в густой зеленый полумрак, царящий под огромными деревьями. Необычайно большие насекомые жужжали и тяжело бились о колпак машины. Маленькие и средних размеров ящерицы прыгали, метались в разные стороны, бегали по грубой коре деревьев. Папоротники, большие, как тенты, скреблись о борта вездехода, оставляя за собой подтеки живицы, а он карабкался через петли и извивы прочных, несколько выступающих над землей корней. В какой‑то момент вездеход напоролся на торчащий из земли край крошащейся коричневой скалы – от нее отлетели рыжие ошметки величиной с блюдце, обнажив тусклый металл.
– Верхний стабилизатор разведывательной шлюпки, – сказал Крив. – Вот и все, что осталось от сплава, который, считалось, не поддается коррозии.
Сквозь прозрачный колпак вездехода они видели и другие следы разыгравшейся здесь давным‑давно битвы: разбитый вдребезги огромный затворный механизм установленного на платформе бомбометателя; выпотрошенная ходовая часть того, что, возможно, когда‑то было излучателем протонов; части рухнувшего летательного аппарата; остатки другого вооружения. Многое было земного происхождения, но часто среди зелени мелькали покрытые ржавчиной, странно изогнутые, паукообразные микроружья аксорков или их излучатели.
– Должно быть, здесь разыгралось тяжелое сражение, – заметил Крив. – Одно из многих, случившихся незадолго до конца войны и в то время не привлекших к себе особого внимания. Тут есть штучки, которые я никогда раньше не видел, – экспериментальные образцы, поспешно разработанные, думаю, именно для последней битвы.
Блаувельт что‑то пробурчал.
– Встреча через минуту или около того, – сообщил Крив.
Когда Блаувельт открыл рот, чтобы ответить ему, яркая вспышка ослепила их, сильнейший удар сотряс вездеход, и джунгли с бешеной скоростью устремились навстречу людям.

4

Край сиденья упирался в ребра Крива. В ушах у него раздавался высокий мерный звон, на губах он ощущал вкус меди. Кровь стучала в висках в такт глухим ударам сердца.
Вездеход лежал на боку, в кабине была куча мала из отломанных деталей, порванной проволоки и разбитого пластика. Крив обнаружил, что навалился на стонущего Блаувельта. Он отполз в сторону и увидел, что Блаувельт хотя и контужен, но в сознании.
– Ну что, теперь вы не думаете, что ваш любимец совершенно безвреден? – спросил Крив, вытирая кровь с правого глаза. – Давайте выбираться отсюда, пока он снова не выпалил. Вы в состоянии идти?
Блаувельт что‑то пробормотал и полез наружу сквозь разбитый колпак. Крив принялся ощупью искать среди обломков командный передатчик…
– О Боже! – прохрипел Блаувельт.
Крив быстро повернулся назад, высунул голову из вездехода и в пятидесяти футах, в рамке из обожженной выстрелом листвы, увидел высокую, узкую темно‑коричневую машину инопланетян, установленную на суставчатые ноги‑гусеницы. Батарея ее многоствольных микропушек была нацелена точно на перевернутый вездеход.
– Не шевелитесь! – прошептал офицер. Струйки пота потекли по его лицу. Насекомое, похожее на обрубленную по самые крылья четырехдюймовую стрекозу, подлетело к Криву, пожужжало вокруг его головы и улетело прочь. Горячий металл затрещал, остывая. Инопланетный охотник‑убийца немедленно приблизился на шесть футов к вездеходу и опустил орудийные дула.
– Удирай! – крикнул Крив. Одним прыжком вылетел из вездехода и вскочил на ноги. Вражеская машина качнулась, чтобы засечь его…
Гигантское дерево наклонилось, сломалось и отлетело в сторону. Огромная, покрытая зелеными полосами передняя часть Боло показалась в поле зрения и стала между меньшей по размеру боевой машиной инопланетян и людьми. Боло повернулся передом к врагу; сверкнула вспышка, бросив отблески на окружающие деревья; земля резко вздрогнула раз, другой… Грохот болью отозвался во все еще гудящей от удара голове Крива. Когда Изумительный продвинулся вперед, над ним поднялся фонтан ослепительно ярких искр. Две боевые машины столкнулись. Крив ощутил могучий толчок и увидел, как Боло сначала запнулся, а потом с трудом, очень медленно продолжил наступление, наползая на противника, подминая его и размалывая, и наконец зашлепал гусеницами по земле, оставив позади себя раздавленные обломки.
– О Боже! Ты видел это, Крив? – заорал ему прямо в ухо Блаувельт. – Ты видел, что Бобби сделал? Он бросился прямо на орудие врага и раскатал тоньше блина этого проржавевшего недоноска.
Боло остановился и тяжеловесно развернулся передней частью к людям. Сверкающие подтеки расплавленного металла стекали по бронированным бокам, падали, разбиваясь на капли, на землю, выжигали и без того поломанные растения.
– Он спас наши жизни, – сказал Блаувельт.
Шатаясь, встал и медленно пробрался мимо Боло, чтобы взглянуть на дымящиеся обломки вражеской машины.
– Эта штука направлялась прямиком к нашему городку! – воскликнул он. – Боже мой, Крив, ты можешь представить себе, что бы она там натворила?
– Механическое подразделение номер девять‑пять‑четыре по боевому расписанию сообщает об огневом контакте с противником, – неожиданно раздался механический голос Боло. – Вражеская боевая единица уничтожена. Я получил тяжелые повреждения, но продолжаю функционировать на уровне девяти целых шести десятых процента от базового уровня. Жду дальнейших приказаний.
– Эй! – воскликнул Блаувельт. – Он говорит не как…
– Теперь, возможно, вы понимаете, что это не деревенский дурачок, а Боло, боевая машина! – рявкнул на него Крив.
С трудом шагая по развороченной земле, он подошел к огромной машине.
– Механическое подразделение номер девять‑пять‑четыре, – приказал он, – твоя задача выполнена. Силы противника подавлены. Отключи рефлексы боевых контуров и вернись к состоянию пониженной боеготовности.
Офицер обернулся к Блаувельту:
– Давайте возвращаться в ваш городок. Надо сообщить жителям, что талисман сделал для них.
Блаувельт уставился на несгибаемую древнюю машину. Его квадратное лицо с задубленной кожей казалось сейчас желтоватым и перекошенным.
– Да, – согласился мэр. – Давайте вернемся и расскажем им.

5

Деревенский оркестр из десяти музыкантов выстроился в два ряда на площади перед свежепокошенным сквером. Все жители городка – триста сорок два человека – собрались здесь, надев самые лучшие наряды. На натянутых проволоках развевались флажки. Яркое солнце отражалось от очищенных и заново отполированных бронированных боков Боло. Из больше не закопченного дула излучателя протонов торчал огромный букет цветов.
Вперед из собравшейся толпы выступил Крив.
– Как представителя правительства Сообщества, меня попросили вручить эту награду, – сказал он. – Вы, народ, сочти необходимым создать медаль и вручить ее Механическому подразделению номер девять‑пять‑четыре по боевому расписанию в знак признательности за совершенные действия по защите общества, значительно выходящие за рамки служебных обязанностей.
Он сделал паузу, всматриваясь в лица зрителей.
– Очень часто за менее великие деяния вручаются более искусно выполненные награды, – продолжил Крив. И повернулся к Боло, к которому подошли двое людей – один со стремянкой, другой с портативным сварочным аппаратом. Крив поднялся по стремянке и прикрепил новую награду рядом с орденами, заработанными Боло в сражениях вековой давности. Рабочий приварил орден на место. Зрители разразились аплодисментами и приветственными криками, а затем, переговариваясь, расселись за столами, установленными прямо на деревенской улице.

6

Стояли поздние сумерки. Давно уже были съедены последние сэндвичи и фаршированные яйца, произнесены последние тосты и почат последний бочонок. Крив и еще несколько мужчин сидели в пансионе.
– За Бобби! – Один из собравшихся поднял стакан.
– Поправка, – вмешался Крив. – За Механическое подразделение номер девять‑пять‑четыре по боевому расписанию.
Все рассмеялись и выпили.
– Ну ладно, думаю, пора по домам, – сказал один из мужчин.
Остальные согласились и встали, грохоча стульями. Когда последний из жителей деревни покинул пансион, туда вошел Блаувельт. Он сел напротив Крива.
– Ты… э‑э… останешься у нас на ночь? – поинтересовался Блаувельт.
– Думаю, нет. Мои дела здесь завершены.
– В самом деле? – напряженно спросил Блаувельт.
Крив выжидающе посмотрел на него.
– Ты прекрасно знаешь, Крив, что ты обязан сделать.
– Я? Сделать? – Крив отпил из стакана.
– Черт побери, неужели я должен тебе это объяснять? Пока эта чертова машина была всего лишь деревенским дурачком‑переростком, все было в порядке. Ну подумаешь – просто нечто вроде памятника войны, не более того. Но теперь, когда я увидел, что он может сделать. – Бог ты мой, Крив, – мы не должны рисковать, держа в центре городка действующего убийцу. Никто не может быть уверен, не взбредет ли электронным мозгам Бобби опять пострелять.
– Все сказал? – поинтересовался офицер.
– Мы не неблагодарные скоты, просто…
– Вали отсюда.
– Погоди, Крив. Послушай…
– Вали отсюда. И никого не подпускай к Бобби, понял?
– Ты хочешь сказать?..
– Я сам позабочусь об этом.
Блаувельт встал.
– Ага, – сказал он. – Конечно.
Когда Блаувельт ушел, Крив встал, бросил на стол деньги, поднял с пола командный передатчик и вышел на улицу. На дальнем конце городка раздавались крики – там собралась толпа, чтобы полюбоваться фейерверком. Желтая ракета взвилась вверх и рассыпалась на сотни золотых огоньков, падающих вниз и гаснущих…
Крив направился к центральной площади. На фоне звездного неба неясно вырисовывался огромный черный силуэт Боло. Крив стал перед машиной и посмотрел вверх – на уже запачканные флажки, на букет увядших цветов, свисающий из дула орудия.
– Механическое подразделение номер девять‑пять‑четыре, ты знаешь, зачем я здесь? – тихо спросил он.
– Я вычислил, что моя полезность как инструмента ведения войны практически исчерпана, – отозвался тонкий скрежещущий голос.
– Это так, – сказал Крив. – С помощью приборов я проверил зону радиусом в тысячу миль. Здесь больше не осталось действующих вражеских машин. Та, которую ты уничтожил, была последней.
– Она честно выполняла свой долг.
– Это произошло из‑за моей ошибки, – признался Крив. – Инопланетяне спроектировали машину так, чтобы та засекала сигналы нашего командного передатчика и уничтожала его. Когда я включил свой передатчик, она начала действовать. А ты, как и следовало ожидать, засек противника и направился на перехват.
Машина промолчала.
– Ты мог все же спасти себя, – сказал Крив. – Если бы потопал дальше и укрылся в джунглях, вероятно, прошли бы столетия, прежде чем…
– Прежде чем другой человек явился бы сделать то, что должно быть сделано? Нет, лучше я умру сейчас от руки друга.
– Прощай, Бобби.
– Поправка: Механическое подразделение номер девять‑пять‑четыре по боевому расписанию.
Крив нажал кнопку. Казалось, на огромную машину пала черная тень.
На краю сквера Крив оглянулся назад. Он поднял руку в прощальном салюте, а потом медленно пошел по пыльной улице, белой в свете восходящей луны.